И, наконец, в жалобе В.А. Смирнова оспаривается конституционность такой формы измены Родине, как оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против Российской Федерации, ввиду неопределенности данного состава преступления. Следует согласиться с тем, что в такой формулировке не просматривается тот необходимый уровень общественной опасности оказания помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности против Российской Федерации, который позволял бы с достаточной степенью объективности, ясности и четкости рассматривать подобные деяния как измену Родине. Однако этот недостаток (пусть даже серьезный!), равно как и другие недостатки формулирования составов преступлений (в особенности касающиеся их субъективной стороны - вины, мотивов, целей) должен исправить сам законодатель.
Известное влияние на формирование практики по применению оспариваемых положений пункта "а" статьи 64 УК РСФСР могут оказать высшие судебные инстанции при обобщении судебной практики по данной категории уголовных дел.
В жалобе оспаривается установление ряда элементов объективной и субъективной сторон выдачи иностранному государству государственной тайны (например, является ли государственной тайной характеристика В.А. Смирновым ученых-коллег и должностных лиц, выданная представителю иностранного государства), что входит в установление фактических обстоятельств уголовного дела В.А. Смирнова. Возможно предположить, что по его уголовному делу допущены судебные ошибки, но они не могут быть предметом рассмотрения Конституционного Суда.
На основании изложенного прихожу к выводу, что все вопросы, поставленные в жалобе В.А.Смирнова, не получили разрешения в Конституции Российской Федерации, а также по своему содержанию, характеру и значению не относятся к числу конституционных. В силу указанных причин на основании требований статьи 68 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" дело о проверке конституционности оспариваемых положений пункта "а" статьи 64 УК РСФСР в связи с жалобой В.А.Смирнова не подведомственно Конституционному Суду Российской Федерации и производство по делу подлежит прекращению.
Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ А.Л.Кононова
1. В соответствии со статьей 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд, принимая решение по делу, оценивает как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов. Практика же применения статьи 64 УК РСФСР слишком серьезна и вопиюща, чтобы быть полностью проигнорированной в решении Суда.
Статья 64 УК РСФСР в течение многих лет, за редким исключением случаев подлинного шпионажа, являлась фактическим инструментом политических репрессий, борьбы с инакомыслием, политическими противниками, способом жестокого подавления общепризнанных прав и свобод человека и гражданина, охраны советского социалистического государства, наименование которого, кстати, сохраняется как в названии кодекса, так и в тексте самой статьи.
В историко-правовом отношении эта статья наследует все признаки печально известной в годы сталинского террора статьи 58 прежнего УК о контрреволюционных преступлениях. Крайняя идеологизированность этого состава преступления ярко усматривается из весьма типичного его определения в "Курсе советского уголовного права": "Измена Родине - это измена политической и социальной среде, к которой человек принадлежит. Она представляет собой посягательство на единство гражданина с этой средой, противоестественный разрыв с нею, глубоко отрицательный социальный факт. Это предательство народа, строящего коммунистическое общество, непосредственная помощь империалистической реакции, поджигателям войны, злейшим врагам прогрессивного человечества" (ЛГУ, 1973).
Уже само наименование преступления - "измена Родине" не имеет четкого юридического содержания, а представляется скорее морально-политической оценкой. Характерно, что вместо правового понятия "выезд за границу" употреблено негативно-оценочное - "бегство". Абсолютно неопределенными, допускающими любые толкования являются понятия "ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР". Не поддается формализированному анализу и конкретизации деяние, обозначенное как "оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности".
Представляется, что неопределенность как терминологии, так и юридического содержания целого ряда составов преступлений, включенных в статью 64 УК РСФСР, заведомо допущена законодателем именно в целях возможности их расширительного толкования и свободы усмотрения правоприменительных органов, что противоречит общим принципам права, и принципам уголовного права в частности.
Отказ заявителю В.А.Смирнову в 1991 и 1995 годах в пересмотре его дела в порядке надзора, как и ряд аналогичных проблем реабилитации жертв политических репрессий, показывает, что правоприменитель до настоящего времени стоит на тех же позициях. Политическая практика последних лет с элементами возрождения державного патриотизма, тоталитарного правосознания свидетельствует об опасности использования не дисквалифицированных до сих пор положений статьи 64 УК РСФСР в борьбе против политических оппонентов - "предателей", "изменников", "врагов народа" и т.п. в целях ограничения политических и других конституционных прав граждан. Все это говорит о высокой степени актуальности рассматриваемого вопроса.
2. В решении Конституционного Суда правильно указано на противоречие "бегства за границу или отказа возвратиться из-за границы" как нормы пункта "а" статьи 64 УК РСФСР положениям части 2 статьи 27 и части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации, а также на то, что такие действия по своему характеру не могут быть посягательством на суверенитет, территориальную неприкосновенность, государственную безопасность, обороноспособность государства.
Однако в решении недостаточно полно обоснована невозможность квалификации подобных действий как измены Родине.
Буквальное толкование рассматриваемого состава преступления приводит к выводу, что сам факт перехода гражданина СССР на территорию иностранного государства, причем несущественно даже - законным или противоправным образом, уже является изменой. Характерно, что уголовно-правовая доктрина и практика так и не смогли выработать единый непротиворечивый подход к субъективной стороне данного деяния, поскольку сама его формулировка предполагает объективное вменение, политическую оценку целей и мотивов субъекта как перебежку в лагерь классового противника, как несогласие, нелояльность, а следовательно, предательство по отношению к существующему строю, политике и т.п. Такая оценка подобных действий сложилась еще в первые годы советской власти и была юридически закреплена, например, в постановлении Президиума ЦИК СССР от 21 ноября 1929 года "Об объявлении вне закона должностных лиц - граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР".
С другой стороны, на практике это приводило к признанию подобных политических мотивов преступными независимо от действий, что видно из дела заявителя В.А.Смирнова. Так, доказательством его изменнических антисоветских побуждений послужило "регулярное прослушивание им подрывных западных радиостанций, негативное отношение к советской действительности, недовольство существующим в СССР строем, международной политикой, проводимой Советским государством, солидарность с лицами, занимавшимися антисоветской деятельностью, просьба к норвежским властям о предоставлении ему политического убежища".
Таким образом, рассматриваемый состав пункта "а" статьи 64 УК РСФСР как по своему содержанию, так и с учетом толкования и применения на практике противоречит закрепленным в Конституции Российской Федерации положениям о презумпции невиновности и виновной ответственности за совершение преступления (статья 49), вопреки смыслу положений статьи 55 Конституции Российской Федерации препятствует осуществлению основных политических прав и свобод человека и гражданина - свободы передвижения, выбора места пребывания, свободы выезда из страны и беспрепятственного возвращения в нее (статьи 27), свободы мысли, выражения своих мнений и убеждений (части 1 и 3 статьи 29), противоречит принципу недопустимости преследования за политические убеждения (часть 2 статьи 63), праву искать убежище от преследования в других странах (пункт 1 статьи 14 Всеобщей декларации прав человека, часть 4 статьи 15, статья 63 Конституции Российской Федерации).
3. Конституционный Суд признал без всяких оговорок соответствующим Конституции Российской Федерации положение пункта "а" статьи 64 УК РСФСР о выдаче государственной или военной тайны, сославшись на то, что Законом Российской Федерации от 21 июля 1993 года "О государственной тайне" реализовано требование части 4 статьи 29 Конституции, однако при этом оставлены без внимания существенные моменты аргументации заявителя.
В судебном заседании было подтверждено, что, как и ранее, в настоящее время действует целый ряд перечней сведений, составляющих государственную тайну. Эти перечни не утверждены федеральным законом, имеют ведомственный характер и не опубликованы в связи с их секретностью.
Формулировка статьи 64 УК РСФСР, равно как и существующая практика ее применения допускают уголовную ответственность за выдачу сведений, содержащихся в любом из этих перечней. Более того, как видно из текста, уголовная ответственность наступает и за выдачу военных сведений, не относящихся по содержанию к государственной тайне. При этом сам факт того, относятся те или иные сведения к государственной или военной тайне, настолько неочевиден, что, как правило, в каждом конкретном случае назначается специальная экспертиза.
Характерный пример представляет дело заявителя В.А.Смирнова. Последний был осужден за выдачу экспортеров продукции, запрещенной западными странами к ввозу в Советский Союз. Смирнову эти сведения были известны из открытых источников. Он не предупреждался и не давал какой-либо подписки об их неразглашении, не был допущен к секретным документам. Информация такого рода не обозначена как секретная ни в действовавшем ранее открытом перечне сведений, составляющих государственную тайну, ни в действующем ныне Законе Российской Федерации "О государственной тайне". Однако следствие и суд, вменяя Смирнову измену в форме выдачи государственной тайны, сослались на секретный и не опубликованный Перечень главнейших сведений, составляющих государственную тайну, утвержденный постановлением Совета Министров СССР от 3 декабря 1980 года, о котором Смирнов знать не мог. Возможность объективного вменения при этом очевидна.
Такое толкование рассматриваемого состава пункта "а" статьи 64 УК РСФСР совершенно недопустимо с точки зрения следующих конституционных норм:
- части 3 статьи 15, согласно которой любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения;
- части 3 статьи 55, согласно которой права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом;
- части 4 статьи 29, согласно которой право на информацию может быть ограничено перечнем сведений, составляющих государственную тайну, определенным федеральным законом.
Анализ указанных положений Конституции Российской Федерации приводит к очевидному выводу, что никакие другие перечни сведений, составляющих государственную тайну, кроме как официально опубликованные в федеральном законе, не могут служить основанием для ограничения права свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (и независимо от государственных границ, как сказано в части 2 статьи 19 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года) и не могут тем более быть основанием уголовной ответственности за измену.
Кроме того, измена в форме выдачи государственной или военной тайны выделена в тексте статьи 64 УК РСФСР как самостоятельный состав, якобы отличный от предыдущей формы - шпионажа. Однако теоретически и практически дифференцировать эти два состава, провести между ними какие-либо существенные различия представляется абсолютно невозможным. И то и другое формально есть умышленная передача (то же - выдача) государственной тайны иностранному государству. При отсутствии признаков измены или шпионажа подобное деяние, как известно, квалифицируется по статье 75 УК РСФСР как разглашение государственной тайны.
Таким образом, наличие в статье 64 УК РСФСР самостоятельной формы измены в виде выдачи государственной или военной тайны, не являющейся шпионажем или разглашением государственной тайны, не имеет логического и юридического обоснования и на практике приводит либо к объективному вменению, как в деле Смирнова, либо к искусственному удвоению вины и наказания, что противоречит положениям статей 4 и 50 (часть 1) Конституции Российской Федерации. Отсутствие четко выраженных юридических различий указанных составов преступлений ведет к очевидному произволу правоприменителя и, следовательно, нарушает конституционный принцип равенства всех перед законом и судом (часть 1 статьи 19).
4. Оказание помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности против СССР является одним из самых неопределенных составов пункта "а" статьи 64 УК РСФСР.
Теоретически под эту формулировку подпадает все, что не охватывается другими составами этой статьи, хотя на практике она используется как некая обобщающая форма измены, в обязательном порядке присущая и всем остальным составам, искусственно удваивая и усложняя тем самым квалификацию деяния.
Месторасположение и смысл формулировки данного состава свидетельствует о том, что перечень форм измены не закрыт и правоприменитель может отнести сюда и некие иные деяния, которые он в дальнейшем сочтет нужным квалифицировать как измену.
Уголовно-правовая доктрина и практика давно уже указывали на дефектность данного состава, на отсутствие конкретно определенных уголовно-порицаемых форм проявления так называемой "помощи во враждебной деятельности", однако до настоящего времени законодателю этого сделать не удалось в силу принципиальной невозможности, по нашему мнению, дать адекватную формулировку этого состава как какой-то особой формы измены.
Все известные из практики примеры либо указывают на различные формы прикосновенности и соучастия в шпионаже (вербовка агентуры, сбор шпионских сведений и т.п.), диверсиях, террористических актах и других преступлениях, требующих иной квалификации, либо касаются случаев, когда понятию враждебной деятельности придавался сугубо политический смысл в таких характерных терминах, как "подрывная пропаганда", "идеологические диверсии", "антисоветские акции" и т.п. Подобную "деятельность" весьма легко было квалифицировать как измену, "приносящую ущерб интересам СССР", "подрывающую" или "ослабляющую советское государство".
Дело Смирнова - один из примеров подобного рода. Он был осужден, в частности, за то, что сообщил представителям Норвегии обыденные характеристики своих сослуживцев, которые, по мнению следствия и суда, "могли быть использованы иностранными разведками для проведения идеологических диверсий, склонения советских граждан к измене Родине и организации иных враждебных акций", направленных на подрыв и ослабление советского государства.
Таким образом, рассматриваемый состав пункта "а" статьи 64 УК РСФСР дает все основания к противоречивому и произвольному его толкованию правоприменителем, в том числе допускает осуждение по сугубо политическим мотивам.
Это противоречит общепризнанным принципам и нормам международного права, которые в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации являются составной частью правовой системы, требованиям к уголовному закону, который должен ясно и четко определять элементы преступления (документ Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, пункт 5.18), требованиям справедливого и беспристрастного правосудия (Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года, часть первая статьи 14).
Конституционный Суд в своем решении косвенно признал дефектность рассматриваемой нормы УК РСФСР, однако вопреки ранее сформулированной позиции не счел эту норму не соответствующей Конституции. В постановлении от 25 апреля 1995 года по жалобе гражданки Л.Н.Ситаловой Конституционный Суд однозначно заявил: "возможность произвольного применения закона является нарушением провозглашенного Конституцией Российской Федерации равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1)".
Представляется, что аналогичный вывод тем более обоснован в данном случае.