Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 3 (2016) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 19 октября 2016 г.) стр. 7

Отнесение всех расходов, непосредственно формирующих цепочку технологического процесса по производству и реализации продукции должника, к эксплуатационным платежам и их приоритет перед обязательными платежами противоречит принципам очередности и пропорциональности удовлетворения требований кредиторов. Такой подход, по сути, легализует схему уклонения от уплаты налогов и создает для комбината необоснованные преимущества перед другими участниками рынка, предоставляя возможность на протяжении длительного времени вести производственную деятельность в процедуре конкурсного производства, не уплачивая обязательные платежи.
В силу разъяснений, содержащихся в п. 40.1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2009 г. N 60 (в редакции от 6 июля 2014 г.) "О некоторых вопросах, связанных с принятием Федерального закона от 30 декабря 2008 N 296-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)", суд вправе признать законным отступление конкурсным управляющим от очередности, предусмотренной в п. 2 ст. 134 Закона о банкротстве, если это необходимо исходя из целей соответствующей процедуры банкротства.
При этом основополагающим критерием законности таких выплат являются добросовестные и разумные действия арбитражного управляющего в интересах должника и его кредиторов.
Однако при рассмотрении настоящего обособленного спора наличие обстоятельств, свидетельствующих о необходимости отступления конкурсным управляющим от предусмотренной законом очередности при расчете с текущими кредиторами, судами не проверялось, действия конкурсного управляющего применительно к вышеназванным разъяснениям не оценивались.
Определение N 307-ЭС14-8417
5. Кредитор вправе реализовать свое право на полное или частичное изменение статуса в деле о банкротстве, в том числе после включения его требования в реестр кредиторов.
В связи с несостоятельностью общества определением суда первой инстанции требования банка включены в третью очередь реестра требований кредиторов должника как обеспеченные залогом.
Впоследствии банк обратился в арбитражный суд с заявлением о внесении изменений в реестр. Банк отказался от осуществления прав залогодержателя имущества по части требований.
Арбитражный суд первой инстанции удовлетворил заявление банка, придя к выводу о том, что, распоряжаясь своими правами по собственному усмотрению, банк вправе выбрать статус залогового или незалогового кредитора. Указанное право банк может реализовать в том числе и путем частичного отказа от залоговых прав уже после включения в реестр в качестве залогового кредитора. Впоследствии возврат статуса залогового кредитора в той части, от которой банк отказался, невозможен.
Постановлением суда апелляционной инстанции, оставленным без изменения постановлением арбитражного суда округа, определение суда отменено, в удовлетворении заявления отказано. Суды исходили из того, что банк уже реализовал свое право на включение его требований в реестр и выбрал статус залогового кредитора. Повторное обращение с таким же требованием недопустимо. Суды пришли к выводу о том, что п. 6 ст. 450.1 ГК РФ не может быть применен без учета положений Закона о банкротстве. Суды также указали, что отказ банка от части прав должен сопровождаться отказом от определенного объекта залога или его части, чего не произошло. Кроме того, действия банка нарушают права других кредиторов.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила постановления суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа и оставила в силе определение суда первой инстанции по следующим основаниям.
Кредитор, требования которого обеспечены залогом, имеет в банкротстве особый (привилегированный) статус, что следует из порядка распределения конкурсной массы (п. 2 ст. 131, п. 4 ст. 134, ст. 138 Закона о банкротстве). Вместе с тем Закон о банкротстве, следуя основным началам гражданского законодательства, не запрещает залоговому кредитору отказаться полностью или частично от своих залоговых прав, по существу снизив тем самым по своей воле гарантии удовлетворения своих требований не в ущерб другим кредиторам.
Закон о банкротстве допускает также включение в реестр части требований кредитора как обеспеченных залогом и другой части требований того же кредитора - на общих основаниях. При этом такой кредитор не становится обладателем двойного статуса в отношении одного и того же требования.
Включение требований кредитора в реестр не лишает его впоследствии возможности подать заявление о частичном или полном исключении его требований из реестра. Как указано в п. 8 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 15 декабря 2004 г. N 29 "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", реализация требования к должнику представляет собой одну из форм осуществления гражданского права и кредитор вправе отказаться от его реализации. В то же время определение арбитражного суда об исключении требований такого кредитора из реестра лишает его права требовать включение в реестр вновь.
Исключение требований кредитора из реестра, как и всякое иное действие, направленное на реализацию его воли по уменьшению объема своих прав, не нарушает принцип однократности волеизъявления кредитора относительно требований, подлежащих включению в реестр.
Таким образом, требования банка о частичном изменении статуса фактически являются частичным отказом от своих прав, не противоречат закону и подлежат удовлетворению.
Доводы должника и кредиторов о том, что отказ банка от залоговых прав нарушает их права и интересы, несостоятельны. Разумный интерес кредиторов (в том числе и банка), защищаемый законом, состоит в максимальном удовлетворении своих требований за счет имуществ должника. Отказ банка от части залоговых прав увеличивает потенциальную возможность удовлетворения требований иных кредиторов за счет части выручки, полученной от реализации предмета залога при благоприятном результате торгов.
Участие кредитора в голосовании на собрании кредиторов по вопросам, отнесенным к его компетенции, безусловно, затрагивает интересы прочих кредиторов, уменьшая относительную долю их голосов. Однако стремление банка, отказавшегося от части залоговых прав, воспользоваться правом голосования не может оцениваться как противоправное, так как участие в принятии решений, отнесенных к компетенции собрания кредиторов, является неотъемлемым правом незалогового кредитора.
Ввиду отсутствия в действиях банка признаков недобросовестного поведения, недоказанности осуществления гражданских прав в обход закона с противоправной целью, а также в связи с тем, что не усматривается намерение банка причинить вред другим кредиторам, судебная коллегия не находит оснований для квалификации действий банка как злоупотребление правом.
Определение N 308-ЭС15-6280 (3)
6. Положения п. 2 ст. 102 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" не подлежат применению к отказу от исполнения кредитной организацией выданной ранее банковской гарантии.
Банк (гарант) выдал банковскую гарантию, согласно которой он обязуется уплатить другому банку (бенефициару) по его первому требованию определенную сумму в случае неисполнения и/или ненадлежащего исполнения обществом (принципалом) обязательств по заключенному с бенефициаром договору об открытии аккредитива.
Бенефициар направил гаранту требование о возмещении суммы, перечисленной по договору об открытии аккредитива.
Впоследствии Приказом Центрального банка Российской Федерации на государственную корпорацию "Агентство по страхованию вкладов" возложены функции временной администрации гаранта сроком на шесть месяцев. На период деятельности временной администрации полномочия органов управления гаранта приостановлены.
Письмом временная администрация гаранта отказалась от исполнения обязательства по банковской гарантии в связи с тем, что данная сделка препятствует восстановлению его платежеспособности.
Полагая данный отказ незаконным, бенефициар обратился в арбитражный суд с иском к гаранту о признании отказа от исполнения обязательства по банковской гарантии незаконным, о взыскании долга, процентов за пользование чужими денежными средствами и неустойки.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении исковых требований отказано.
Суды исходили из того, что в силу положений ст. 102 и 189.39 Закона о банкротстве руководитель временной администрации по управлению кредитной организацией в случае приостановления полномочий исполнительных органов данной организации вправе отказаться от исполнения сделок кредитной организации, если такие сделки препятствуют восстановлению платежеспособности должника или если исполнение таких сделок повлечет за собой убытки для должника по сравнению с аналогичными сделками, заключаемыми при сравнимых обстоятельствах.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
Толкуя положения п. 2 ст. 102 Закона о банкротстве, суды фактически пришли к выводу, что под восстановлением платежеспособности понимается снижение лежащего на гаранте долгового бремени и следующее за этим улучшение финансовых показателей кредитной организации независимо от способа достижения соответствующего результата.
Однако судами не учтено, что по смыслу Закона о банкротстве под восстановлением платежеспособности понимается достижение должником таких хозяйственных показателей, которые бы позволяли полностью удовлетворить требования всех его кредиторов.
Неспособность же в полном объеме погасить данные требования влечет банкротство организации и открытие в отношении ее имущества процедуры конкурсного производства (абзацы второй и шестнадцатый ст. 2, абзац третий п. 1 ст. 106, абзац пятый п. 6 ст. 119 Закона о банкротстве), по результатам которой требования все равно подлежат удовлетворению, однако не в полном объеме (соразмерно).
Отказ же удовлетворить требование одного из кредиторов противоречит как цели восстановления платежеспособности, так и сути законодательного регулирования отношений несостоятельности.
Возможность внешнего управляющего отказаться от сделок, не исполненных сторонами полностью или частично, не свидетельствует о наличии у него права отказаться от исполнения требований, включенных (или подлежащих включению) в реестр требований кредиторов.
Положения п. 1 и 2 ст. 102 Закона о банкротстве должны быть истолкованы таким образом, чтобы не допустить неосновательное обогащение (сбережение) должника за счет своих контрагентов (гл. 60 ГК РФ).
Для этого следует признать, что сфера применения указанной выше нормы для предпринимательских сделок ограничивается такими из них, которые по своей природе предполагают обмен имущественными ценностями, то есть являются возмездными договорами (п. 1 ст. 423 ГК РФ). При оценке правомерности отказа внешнего управляющего от таких договоров в целях соблюдения баланса прав сторон соглашения судам необходимо проверять совершенные к моменту отказа встречные предоставления.
Безвозмездные же предпринимательские сделки не могут попадать в сферу применения положений п. 1 и 2 ст. 102 Закона о банкротстве ввиду следующего.
С точки зрения такого критерия допустимости отказа, как восстановление платежеспособности, отказ от безвозмездной предпринимательской сделки является фактически отказом от исполнения требования кредитора (ст. 71 и 100 Закона о банкротстве), что, как указано выше, противоречит целям института несостоятельности.
С точки же зрения убыточности следует признать, что исполнение любой безвозмездной сделки убыточно для участника гражданского оборота, поскольку предполагает предоставление какого-либо блага в пользу своего контрагента без получения встречного исполнения.
Следовательно, возможность отказа от безвозмездной сделки по мотиву невыгодности или убыточности противоречила бы существу установленного ею обязательства.
Предметом рассмотрения по настоящему делу являлся отказ должника (гаранта) от исполнения по банковской гарантии, которая сама по себе в отношениях между гарантом и бенефициаром является односторонней и безвозмездной сделкой. Такая сделка является способом обеспечения исполнения обязательств и направлена на защиту интересов кредитора принципала (бенефициара). Отказ от такой банковской гарантии приводит к тому, что бенефициар лишается возможности получить удовлетворение своих требований путем включения их в реестр требований кредиторов гаранта при отсутствии иных механизмов восстановления нарушенных прав. Поэтому применение к банковской гарантии, равно как и к любой иной обеспечительной сделке, положений п. 2 ст. 102 Закона о банкротстве является ошибочным.
Определение N 307-ЭС15-18994
7. В целях применения правил § 7 "Банкротство застройщиков" гл. IX Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" застройщиком может быть признано не только лицо, с которым у участников долевого строительства заключены соответствующие договоры, но и организация, фактически аккумулирующая денежные средства, переданные для строительства многоквартирного дома.
В рамках дела о банкротстве общества (должник) определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, отказано в применении правил § 7 "Банкротство застройщиков" гл. IX Закона о банкротстве.
Суды, сославшись на положения п. 1 ст. 201.1 Закона о банкротстве, исходили из того, что основными признаками застройщика для целей отношений несостоятельности являются привлечение лицом денежных средств или имущества участников строительства и наличие у такого лица обязательств по передаче жилых помещений. Поскольку должник денежные средства не привлекал и договоров с участниками строительства не заключал, у него не могли возникнуть обязательства по передаче квартир.
Суды также указали, что обязанной стороной по договорам, на которые ссылаются физические лица в обоснование включения в реестр своих требований о передаче квартир, является кооператив, в связи с чем должник по настоящему делу не может быть признан застройщиком.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
Из анализа положений п. 1 ст. 201.1 Закона о банкротстве следует, что для признания за должником соответствующего статуса, помимо наличия общих признаков банкротства, необходимо соблюдение специальных условий, а именно:
- привлечение им денежных средств и (или) имущества участника строительства;
- наличие к нему денежных требований или требований о передаче жилых помещений;