Суд отметил, что "...вопрос о реальной собственности на спорный дом не был разрешен в рамках уголовного процесса... [Р]ассмотрение данного вопроса имело место в районном суде после иска [б]анка о возмещении [третьему лицу] дополнительных убытков... [Р]айонный суд установил, что именно заявительница, а не [третье лицо], являлась настоящим владельцем дома. Данное решение было оставлено в силе ... областным судом, рассмотревшим его в кассационном порядке, и вступило в законную силу. Однако [позже] оба решения были отменены [п]резидиумом...областного суда, который посчитал, что реальным владельцем дома являлось именно [третье лицо], а не заявительница, и, соответственно, распорядился о его продаже. При этом Президиум сослался на часть приговора ... районного суда, которое было отменено.областным судом, рассмотревшим дело в апелляционном порядке, проигнорировав при этом все разбирательства после отмены данного решения, в рамках которых национальные суды двух инстанций пришли к противоположным выводам" (п. 35 постановления).
Европейский Суд пришел к выводу, что "...постановление ... областного суда...представляло собой незаконное вмешательство в право заявительницы на беспрепятственное пользование ее имуществом, вопреки требованиям статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции" (п. 36 постановления).
См. также поступившие в Верховный Суд Российской Федерации постановления Европейского Суда, содержащие констатацию нарушения положений пункта 1 статьи 6 Конвенции, статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с отменой вступивших в законную силу судебных постановлений.
Постановление по жалобам N 12100/05, 5744/07 и 28425/07 "Кузьмин и другие против Российской Федерации" (вынесено 14 июня 2016 г.); постановление по жалобам N 41337/04, 26332/05, 34812/05, 469/06 и 11092/07 "Парчиев и другие против Российской Федерации" (вынесено 12 июля 2016 г.); постановление по жалобам N 36775/05, 35376/06 и 30165/08 "Коровина и другие против Российской Федерации" (вынесено 12 июля 2016 г.).
Право лица на разумные сроки судебного разбирательства по гражданскому делу
В Верховный Суд Российской Федерации также поступил ряд постановлений Европейского Суда по правам человека, содержащих констатацию нарушения Российской Федерацией положений пункта 1 статьи 6 Конвенции в части обеспечения права лица на разумные сроки судебного разбирательства по гражданскому делу.
Постановление по жалобам N 5076/05, 25573/05, 30076/05, 41335/05, 1399/06, 36533/06, 45149/06, 9564/07, 14928/07 и 44630/08 "Кузнецов и другие против Российской Федерации" (вынесено 21 июля 2016 г.); постановление по жалобам NN 42139/05, 4014/06, 6331/06, 41170/06, 43842/06 и 22926/07 "Воронина и другие против Российской Федерации" (вынесено 21 июля 2016 г.); постановление по жалобам N 4174/06, 9796/06, 13663/06, 26675/06, 36696/06, 10117/07, 4475/08, 30062/08, 40607/08, 56239/08, 61152/08 и 4633/09 "Мальцев и другие против Российской Федерации" (вынесено 21 июля 2016 г.); постановление по жалобам NN 23975/06 и 5211/07 "Гречкин и Смирнова против Российской Федерации" (вынесено 21 июля 2016 г.).
В сфере уголовных и уголовно-процессуальных правоотношений
Обеспечение права на защиту
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 36814/06 "Чукаев против Российской Федерации" (вынесено 5 ноября 2015 г., вступило в силу 5 февраля 2016 г.).
Заявитель утверждал, в частности, что после задержания ему не был предоставлен адвокат, было вынесено постановление об уплате им судебных издержек, и он не имел возможности допросить свидетелей, дающих показания против него.
Отсутствие правовой помощи после задержания
Суд повторил, что, "...не являясь абсолютным, предусмотренное подпунктом (c) пункта 3 статьи 6 право каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления на эффективную защиту посредством помощи адвоката, назначенного властями, если это необходимо, является одной из основ справедливого судебного разбирательства. В каждом случае вопрос состоит в том, приводило ли ограничение права на помощь адвоката, с учетом всех судебных разбирательств, к лишению обвиняемого права на справедливое слушание дела" (п. 95 постановления).
При этом, по мнению Европейского Суда "...[т]ребования подпункта (c) пункта 3 статьи 6 Конвенции также могут применяться до передачи дела в суд в случае, когда справедливость судебного разбирательства может быть серьезно ограничена посредством первоначального несоблюдения указанных требований" (п. 96 постановления).
Суд также обратил внимание на "...важность этапа расследования с точки зрения подготовки уголовного производства, так как доказательства, полученные на этом этапе, определяют рамки, в которых дело будет рассматриваться судом. В то же время, на данном этапе производства обвиняемый часто находится в особенно уязвимом положении, что усугубляется тем фактом, что уголовно-процессуальное законодательство становится все более сложным, особенно в отношении правил сбора и использования доказательств. В большинстве случаев эта определенная уязвимость может быть должным образом компенсирована только участием адвоката, чьей задачей является, среди прочего, обеспечение соблюдения права обвиняемого не свидетельствовать против себя самого. Это право фактически предполагает, что сторона обвинения стремится доказать свою версию по уголовному делу против обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным путем подавления и принуждения вопреки воли обвиняемого" (п. 97 постановления).
Поэтому, продолжает Европейский Суд, "...для того чтобы право на справедливое судебное разбирательство оставалось достаточно "практическим и эффективным", пункт 1 статьи 6, как правило, требует предоставления адвоката уже на первом допросе полицией, если в свете определенных обстоятельств нет неопровержимых доводов в пользу ограничения этого права. И даже если особые обстоятельства могут позволить обоснованно отказать в доступе к услугам адвоката, подобные ограничения - независимо от причин - не могут незаконно ущемлять права обвиняемого, гарантируемые статьей 6 Конвенции. В случаях, когда инкриминирующие заявления, сделанные в ходе допроса без присутствия адвоката, используются для признания подсудимого виновным, правам подсудимого на защиту по существу наносится непоправимый ущерб" (п. 98 постановления).
Суд установил, что ".когда допрос заявителя был назначен на 6 июня 2006 года, его адвокат, Ор., присутствовал, но заявитель отказался давать показания и не предоставил других комментариев" (п. 102 постановления).
"Более того, когда районный суд рассматривал дело заявителя, он принял протокол задержания в качестве доказательства, указывающего на то, что заявитель был задержан после того, как "свидетели и очевидцы указали, что заявитель совершил преступление". Районный суд не принял во внимание показания заявителя, содержащиеся в протоколе его задержания, в качестве отдельных показаний в отношении обвинений... Дополнительно, заявитель не утверждал во внутригосударственных судах или в Суде, что давал показания - ни сразу после задержания, ни после - без правовой помощи или под давлением. Ни он, ни его назначенный защитник не стремились к исключению показаний, содержащихся в протоколе задержания, из доказательств; кроме того, заявитель не объяснил ни в своих замечаниях, ни в своей первоначальной жалобе в Суд, каким образом и были ли такие показания приняты во внимание районным судом при признании его виновным, или повлияли ли они на общую справедливость судебного разбирательства в его отношении" (п. 103 постановления).
Европейский Суд отметил, что "...[з]аявитель жаловался только на то, что его отпечатки пальцев и ладоней были взяты в отсутствие адвоката. Тем не менее, в любом случае районный суд не принял заключение судебно-медицинской экспертизы об отпечатках пальцев заявителя в качестве доказательства, и заключение судебно-медицинской экспертизы об отпечатках ладоней заявителя являлись на суде оправдательным доказательством" (п. 104 постановления).
С учетом исследованных обстоятельств Суд пришел к выводу о том, что ".право заявителя на адвоката при задержании не было ограничено и отсутствие адвоката в момент задержания заявителя не ограничивало общую справедливость судебного разбирательства в отношении заявителя" (п. 105 постановления).
Компенсация судебных издержек на представительство на третьем этапе разбирательства по пересмотру в порядке надзора
Суд отметил, что "...заявитель был представлен адвокатами Ор., М., и И. в ходе судебного разбирательства первой инстанции и в ходе обжалования..., а также адвокатом К. на третьем этапе разбирательств по пересмотру в порядке надзора" (п. 114 постановления).
Суд также обратил внимание на то, что "...[в]ласти покрыли расходы на юридическую помощь заявителю в ходе судебных разбирательств. Они добивались компенсации платы в пользу К. в отношении третьего этапа разбирательств по пересмотру в порядке надзора; затребованная сумма (30 евро), по мнению Европейского Суда, не ка[залась] чрезмерной" (п. 115 постановления).
Европейский Суд подчеркнул, что "...[в] любом случае, заявитель мог заявить о полном или частичном отказе от оплаты судебных издержек на основании бедности. В связи с этим Суд считает приемлемым, в соответствии с Конвенцией, что бремя доказывания недостаточности средств должно нести лицо, которое заявляет о такой недостаточности. Тем не менее, заявитель не представил финансовых или других документов в поддержку своего требования об освобождении от оплаты на основании несостоятельности и не сослался на невозможность получения таких документов" (п. 116 постановления).
Суд установил, что "...заявитель пользовался бесплатной правовой помощью в ходе судебных разбирательств и не заявил об отказе от возмещения платы в пользу К., и принимая во внимание сумму судебных издержек, постановление о возмещении расходов, Европейский Суд пришел к выводу об отсутствии негативного влияния на общую справедливость судебных разбирательств в отношении заявителя" (п. 117 постановления).
Соответственно, по мнению Суда, не было допущено нарушения подпункта (c) пункта 3 и пункта 1 статьи 6 на основании возмещения судебных издержек заявителем (п. 118 постановления).
Отсутствие свидетеля
Суд вновь отметил, что "...подпункт (d) пункта 3 статьи 6 закрепляет принцип, суть которого сводится к следующему: до того как обвиняемый может быть осужден, на публичном заседании в его присутствии должны быть представлены все доказательства против него, с тем чтобы соблюсти принцип состязательности. Исключения из этого принципа возможны, если они не нарушают права на защиту, которые требуют, чтобы подсудимому была предоставлена достаточная и надлежащая возможность оспорить показания свидетеля и произвести его допрос либо на момент дачи показаний, либо на более поздней стадии судебного разбирательства" (п. 123 постановления).
Европейский Суд также повторил, что "...существуют два требования, основанные на этом принципе. Во-первых, должна иметься веская причина для неявки свидетеля. Во-вторых, если обвинение основывается только или главным образом на показаниях человека, которого заявитель не мог допросить либо на этапе расследования, либо на этапе рассмотрения дела в суде, права защиты ограничены в той степени, которая несовместима с гарантиями, предусмотренными [с]татьей 6. Если приговор основан исключительно или главным образом на показаниях отсутствующих свидетелей, Суд в каждом случае рассматривает вопрос о том, имеются ли уравновешивающие факторы, включая меры, обеспечивающие справедливую и надлежащую оценку достоверности такого доказательства" (п. 124 постановления).
Суд установил, что "...сторона обвинения дважды вызывала Б. для присутствия на слушании в качестве свидетеля. Он не явился, так как был тяжело болен и не мог говорить. При этом Суд принимает заболевание в качестве основания для отсутствия в соответствии с внутригосударственным законодательством. С учетом вышесказанного и на основании представленных материалов Суд посчитал, что подтвержденное плохое состояние здоровья Б. оказывало на него значительное негативное влияние и являлось веской причиной для неявки в суд" (п. 125 постановления).
"Заявитель утверждал, что признавая его виновным, районный суд опирался только на досудебные показания Б., не принимая во внимание показания других свидетелей. Тем не менее, [продолжил Европейский Суд,] свидетель О., который покупал у заявителя наркотики вместе с Б. в декабре 2003 года, рассказал о сделке и заявитель допросил его в суде. Кроме того, согласно протоколу судебного заседания, точность которого заявитель не оспаривал, заявитель не имел возражений в отношении принятия досудебных показаний О. в качестве доказательства. В этом отношении Суд отметил, что досудебные показания О. и Б. являлись идентичными. В частности, в ходе предварительного расследования они оба указали, что встречались с заявителем в г. Астрахани в ноябре 2003 года, что он продал им героин в декабре 2003 года и что они перевезли героин в г. Воронеж. Дополнительно к этому, районный суд также выслушал показания шестерых полицейских, которые организовали и приняли участие в операции под прикрытием и указали на участие заявителя в продаже наркотиков. Заявитель мог допросить всех их в суде и не отверг их показания в своих замечаниях в Суд. Районный суд также принял предварительные показания двоих отсутствующих полицейских и троих отсутствующих понятых, а также значительный объем документальных и вещественных доказательств" (п. 126 постановления).
Таким образом, не было допущено нарушения пункта 1 и подпункта (d) пункта 3 статьи 6 Конвенции в отношении отсутствия свидетеля Б. на судебном разбирательстве в отношении заявителя.
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобам N 40852/05 "Шлычков против Российской Федерации" (вынесено 9 февраля 2016 г., вступило в силу 9 мая 2016 г.).
Заявитель жаловался, в том числе на нарушение статьи 6 Конвенции в связи с тем, что он был осужден на основании признательных показаний, полученных под принуждением в отсутствие адвоката.
Европейский Суд напомнил, что "...в его обязанности в принципе не входит определение того, могут ли определенные виды доказательств (например, доказательства, полученные незаконно с точки зрения национального законодательства) являться допустимыми. Суду предстоит ответить на вопрос, было ли все разбирательство, в том числе способ получения доказательств, справедливым. Данный вопрос предполагает оценку законности, а в случае нарушения другого гарантированного Конвенцией права - оценку характера установленного нарушения" (п. 80 постановления).
Европейский Суд вновь отметил, что "...[п]раво не давать показания и право не свидетельствовать против себя являются общепризнанными международными стандартами, которые лежат в основе понятия справедливого разбирательства, предусмотренного статьей 6 Конвенции. Смысл этих прав заключается в том числе в обеспечении защиты подозреваемых от любых проявлений незаконного принуждения со стороны властей; таким образом их соблюдение помогает избежать судебных ошибок и способствует реализации целей статьи 6 Конвенции. Право не свидетельствовать против самого себя, в частности, предполагает, что сторона обвинения в уголовном деле стремится доказать свою версию по делу против обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным путем принуждения или подавления воли обвиняемого" (п. 81 постановления).
"Признательные показания, полученные в нарушение статьи 3, по определению считаются недостоверными. Кроме того, в уголовном производстве они зачастую становятся непосредственным поводом для жесткого обращения. Использование таких показаний для признания человека виновным несовместимо с гарантиями, предусмотренными статьей 6 Конвенции" (п. 82 постановления).
Суд установил, что "...явка с повинной, которую заявитель написал в отсутствие адвоката в качестве свидетельства против самого себя после задержания и заключения под стражу, являлась одним из доказательств стороны обвинения во время разбирательства по уголовному делу. Областной суд признал данные показания неприемлемыми, однако сослался на них при признании заявителя виновным и вынесении ему приговора" (п. 84 постановления).
Суд обратил внимание на утверждения властей, что "...заявитель отказался от своих процессуальных прав и ссылались на его письменные показания от 19 марта 2004 года. В этой связи Суд напомнил, что отказ от прав, гарантированных Конвенцией - в той мере, в которой это допустимо, - не должен противоречить каким-либо важным общественным интересам, и должен быть выражен в однозначном виде и сопровождаться минимальными гарантиями, сопоставимыми со степенью значимости отказа. Учитывая обстоятельства настоящего дела Суд не смог согласиться с утверждением властей об отказе заявителя от своих прав, так как письменные показания от 19 марта 2004 года были даны после написания явки с повинной 18 марта 2004 года. Более того, заявитель не может считаться отказавшимся от права не свидетельствовать против себя и в свете выводов Суда, в частности о жестоком обращении с заявителем в нарушение статьи 3 Конвенции" (п. 85 постановления).
Европейский Суд пришел к выводу, что "...внутригосударственные суды приняли явку заявителя с повинной в качестве доказательства его вины, и что разбирательство по делу заявителя было несправедливым независимо от того, какую доказательную ценность имели эти показания и от того, насколько решающую роль они сыграли в осуждении заявителя" (п. 86 постановления).
См. также приведенное выше постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 46998/08 "Михайлова против Российской Федерации" (вынесено 19 ноября 2015 г., вступило в силу 2 мая 2016 г.).
Отмена вступившего в законную силу оправдательного приговора
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобам N 46926/09 "Бакрина против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 17 мая 2016 г.).
Заявитель в основном жаловалась на то, что отмена окончательного оправдательного приговора нарушила ее права, предусмотренные пунктом 1 статьи 6 Конвенции.
Суд отметил, что "...возможность повторного рассмотрения уголовного дела как таковая совместима с Конвенцией, включая гарантии статьи 6 Конвенции, лишь в той мере, в какой фактический способ ее использования не подрывает саму сущность справедливого судебного разбирательства. Иными словами, полномочия по повторному рассмотрению уголовного дела должны осуществляться властями таким образом, чтобы в максимально возможной степени был соблюден справедливый баланс между интересами физического лица и необходимостью обеспечения эффективности системы уголовного судопроизводства" (п. 17 постановления).
Европейский Суд ранее указывал, что "...существенные недостатки судопроизводства, оправдывающие отмену окончательного и обязательного судебного решения, могут включать в себя судебные ошибки или серьезные нарушения судебной процедуры, злоупотребления полномочиями, явные ошибки в применении материального права или иные веские причины, вытекающие из интересов правосудия" (п. 18 постановления).
Европейский Суд установил, что "...18 февраля 2009 года [п]резидиум Верховного [с]уда [одного из субъектов Российской Федерации] отменил оправдательный приговор в отношении заявителя по трем причинам: 1) по мнению суда надзорной инстанции, все представленные доказательства были собраны в пределах сроков, установленных законом, 2) нижестоящие суды, изучив все доказательства в ходе слушаний, не упомянули их в своих решениях, а лишь указали причины для отклонения обвинений, и 3) формальное предъявление обвинений заявителю с нарушением сроков, установленных законом, в любом случае не могло бы повлечь за собой оправдание" (п. 19 постановления).
"Принимая во внимание сво[ю] прецедентн[ую] [практику] применительно к статье 6 Конвенции, а также все имеющиеся материалы дела и доводы сторон, Суд не [посчитал] возможным сделать вывод о том, что вышеупомянутые причины представляют собой существенные недостатки судопроизводства, оправдывающие отмену окончательных и обязательных решений." (п. 20 постановления).
См. также постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 63833/09 "Грузда против Российской Федерации" (вынесено 5 апреля 2016 г.).