Согласно п. 7 ч. 1 ст. 447 УПК РФ к категориям лиц, в отношении которых применяется особый порядок производства по уголовным делам, предусмотренный главой 52 УПК РФ, относится следователь.
В соответствии с п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК РФ решение о возбуждении уголовного дела в отношении следователя следственного органа по району, городу принимается руководителем следственного органа Следственного комитета РФ по субъекту Российской Федерации.
Исходя из конституционно-правового смысла данных норм уголовно-процессуального закона, как и норм главы 52 УПК РФ в целом, специальный (усложненный) порядок возбуждения уголовных дел и производство по ним в отношении указанной категории должностных лиц, предоставляющий им дополнительные процессуальные гарантии, обеспечивают их защиту при осуществлении публичных профессиональных обязанностей.
Принимая решение о возвращении дела прокурору, суд не привел в своем постановлении нормы уголовно-процессуального закона, которые предусматривали бы возможность распространения особого порядка производства по уголовным делам, установленного главой 52 УПК РФ, на лиц, не состоящих к моменту возбуждения уголовного дела в должности следователя (уволенных с этой должности, переведенных на другую должность, не указанную в ст. 447 УПК РФ, и т.п.) и не осуществляющих публичные профессиональные обязанности по расследованию уголовных дел, а следовательно, не нуждающихся в особой правовой защите.
В связи с этим выводы суда о том, что возбуждение уголовного дела в отношении С., не состоявшего к тому времени в должности следователя или иной должности, указанной в ст. 447 УПК РФ, нарушает требования действующего УПК РФ и является препятствием для рассмотрения дела судом, не основаны на законе.
Исходя из изложенного Судебная коллегия отменила постановление суда и последующие судебные решения, а уголовное дело передала на новое рассмотрение в областной суд.
Определение N 71-ДП13-1
Судебная практика по гражданским делам
I. Практика рассмотрения дел по спорам, возникающим из гражданских правоотношений
1. Решение иностранного суда о расторжении брака между российскими гражданами в той части, в которой им утверждено соглашение сторон о выплате алиментов на содержание несовершеннолетнего ребенка и об их размере, не прошедшее процедуру признания на территории России, не может служить основанием для отказа в удовлетворении исковых требований о взыскании алиментов.
Н. обратилась в суд с иском к С. о взыскании алиментов и неустойки, указав, что решением суда от 4 марта 2003 г. с С. на содержание несовершеннолетней дочери А. были взысканы алименты в размере 1/4 части всех видов заработка (дохода) начиная с 6 февраля 2003 г. до совершеннолетия ребенка. О данном решении суда С. было известно, и он выплачивал денежные средства на ребенка, однако в меньшем размере, чем было предусмотрено решением суда. Впоследствии определением суда второй инстанции от 14 апреля 2011 г. указанное решение было отменено и дело возвращено на новое рассмотрение в суд первой инстанции в связи с тем, что ответчик С. ввиду ненадлежащего извещения о дне слушания дела не знал о данном решении суда. В результате ненадлежащего исполнения ответчиком своих обязательств по выплате алиментов (в период действия указанного решения суда) образовалась значительная задолженность, которую истец просила взыскать, а кроме того, неустойку от суммы невыплаченных алиментов за каждый день просрочки в размере, предусмотренном ст. 115 СК РФ.
Решением районного суда, оставленным без изменения вышестоящим судом, в удовлетворении иска Н. отказано.
Обсудив обоснованность доводов кассационной жалобы Н., Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила состоявшиеся по делу судебные постановления, направив дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, по следующим основаниям.
Судом было установлено, что брак между Н. и С., являющимися российскими гражданами, расторгнут 27 марта 2007 г. судом в Швейцарии.
Разрешая спор и отказывая в удовлетворении заявленных Н. требований, суд первой инстанции, с которым согласился суд второй инстанции, пришел к выводу, что законных оснований для взыскания с ответчика алиментов на содержание несовершеннолетнего ребенка, а также для взыскания неустойки не имеется. При этом суд исходил из содержания решения швейцарского суда, согласно которому Н. признала полномочия этого суда в вопросе, касающемся процедуры развода и его последствий, а также применение швейцарских законов в данном деле. Помимо этого, она отказалась от всех решений и постановлений, вынесенных в России в отношении данного дела, в частности касающихся родительских прав и выплаты средств на общего ребенка. Кроме того, названным решением иностранного суда был определен порядок и установлен размер средств, подлежащих выплате С. на содержание несовершеннолетней дочери. С учетом этих обстоятельств суд первой инстанции полагал, что между Н. и С. было достигнуто соглашение о содержании их несовершеннолетней дочери, которое принято ими к исполнению и исполняется до настоящего времени.
Вместе с тем в силу п. 3 ст. 160 СК РФ расторжение брака между гражданами Российской Федерации либо расторжение брака между гражданами Российской Федерации и иностранными гражданами или лицами без гражданства, совершенные за пределами территории Российской Федерации с соблюдением законодательства соответствующего иностранного государства о компетенции органов, принимавших решения о расторжении брака, и подлежащем применению при расторжении брака законодательстве, признается действительным в Российской Федерации.
В соответствии со ст. 415 ГПК РФ в Российской Федерации признаются не требующие вследствие своего содержания дальнейшего производства решения иностранных судов: относительно статуса гражданина государства, суд которого принял решение; о расторжении или признании недействительным брака между российским гражданином и иностранным гражданином, если в момент рассмотрения дела хотя бы один из супругов проживал вне пределов Российской Федерации; о расторжении или признании недействительным брака между российскими гражданами, если оба супруга в момент рассмотрения дела проживали вне пределов Российской Федерации; в других предусмотренных федеральным законом случаях.
Из приведенных положений законов следует, что расторжение брака между гражданами Российской Федерации Н. и С., совершенное за пределами территории Российской Федерации (швейцарским судом), признается действительным в Российской Федерации без дальнейшего судопроизводства на территории Российской Федерации.
Между тем исходя из решения швейцарского суда им были рассмотрены и разрешены вопросы, касающиеся не только расторжения брака между супругами Н. и С., но также вопросы родительских прав и содержания их несовершеннолетней дочери.
Согласно п. 1 ст. 80 СК РФ родители обязаны содержать своих несовершеннолетних детей. Порядок и форма предоставления содержания несовершеннолетним детям определяются родителями самостоятельно. Родители вправе заключить соглашение о содержании своих несовершеннолетних детей (соглашение об уплате алиментов) в соответствии с главой 16 данного Кодекса.
Соглашение об уплате алиментов заключается в письменной форме и подлежит нотариальному удостоверению. Несоблюдение установленной законом формы соглашения об уплате алиментов влечет за собой последствия, предусмотренные п. 1 ст. 165 ГК РФ. Нотариально удостоверенное соглашение об уплате алиментов имеет силу исполнительного листа (ст. 100 СК РФ).
При отсутствии соглашения об уплате алиментов члены семьи, указанные в ст.ст. 80-99 Кодекса, вправе обратиться в суд с требованием о взыскании алиментов (ст. 106 СК РФ).
Отказывая в удовлетворении исковых требований Н., суд первой инстанции указал на то, что между сторонами было достигнуто соглашение о содержании несовершеннолетней дочери, которое было принято ими к исполнению. При этом суд исходил из решения швейцарского суда, которым было установлено, что С. будет участвовать в расходах на содержание дочери А. посредством регулярной месячной выплаты алиментов. Платеж должен осуществляться заранее, первого числа каждого месяца, на банковский счет матери Н., который она укажет, без учета пособия на детей-иждивенцев в определенной сумме.
Вместе с тем в соответствии с ч. 1 ст. 409 ГПК РФ решения иностранных судов, в том числе решения об утверждении мировых соглашений, признаются и исполняются в Российской Федерации, если это предусмотрено международным договором Российской Федерации.
Согласно ч. 3 ст. 6 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" обязательность на территории Российской Федерации постановлений судов иностранных государств, международных судов и арбитражей определяется международными договорами Российской Федерации.
Договора о правовой помощи по гражданским и уголовным делам, в том числе и договора по вопросам алиментных обязательств в отношении несовершеннолетних детей при расторжении брака родителей, между Российской Федерацией и Швейцарией не имеется.
Кроме того, в самом решении швейцарского суда имелось указание на необходимость осуществления сторонами всех формальностей, связанных с признанием и экзекватурой договора в компетентных органах власти по месту жительства Н. в России, поскольку договор содержал, в частности, изменения судебных решений, вынесенных ранее.
Такую процедуру решение иностранного суда на территории Российской Федерации не прошло, поэтому в той части, в которой им утверждено соглашение сторон по вопросу выплаты С. алиментов на содержание несовершеннолетней дочери А. и об их размере, оно не могло являться для суда юридически значимым при разрешении вопроса об алиментных обязательствах С. и, соответственно, служить основанием для отказа в удовлетворении исковых требований Н. о взыскании алиментов.
В связи с изложенным решение суда первой инстанции и определение суда второй инстанции, оставившее его без изменения, признаны незаконными.
При новом рассмотрении дела суду следует разрешить спор в соответствии с нормами Семейного Кодекса РФ об алиментных обязательствах родителей в отношении несовершеннолетних детей и установленными обстоятельствами.
Определение N 5-КГ12-92
II. Практика рассмотрения дел по спорам, возникающим из социальных, трудовых и пенсионных правоотношений
2. Лицо, которому причинены нравственные страдания в связи со смертью родственника, приобретает самостоятельное право требования денежной компенсации морального вреда, не зависящее от аналогичного права лица, жизни и здоровью которого непосредственно причинен вред.
О. обратился в суд с иском к А., ссылаясь на то, что ответчик А., управляя автомобилем, совершил наезд на пешехода Т. (мать истца). В результате указанного ДТП Т. был причинен тяжкий вред здоровью. Впоследствии Т. скончалась в медицинском учреждении от полученных телесных повреждений. Истцу был причинен существенный моральный вред, выразившийся в переживаемых им тяжелых нравственных страданиях, связанных со смертью матери, в связи с чем он просил взыскать компенсацию морального вреда с непосредственного причинителя вреда здоровью своей матери.
Решением районного суда, оставленным без изменения определением суда апелляционной инстанции, в удовлетворении исковых требований О. отказано.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ по кассационной жалобе О. отменила состоявшиеся судебные постановления, признав их незаконными, постановленными с неправильным применением норм материального права и несоответствующими установленным по делу обстоятельствам и направив дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Вступившим в законную силу приговором районного суда А. был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 264 УК РФ и ч. 1 ст. 306 УК РФ (нарушение правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека, заведомо ложный донос о совершении преступления).
Из заключения судебно-медицинской экспертизы следовало, что травма, причиненная пешеходу Т. в результате ДТП, не явилась непосредственной причиной ее смерти. Согласно указанному заключению смерть потерпевшей наступила в результате действий медицинских работников при проведении операции в условиях стационара.
Отказывая в удовлетворении требований истца о компенсации ему А. морального вреда, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, сослался на то, что смерть потерпевшей наступила не в результате ДТП, виновным в котором был признан ответчик, а в результате действий медицинских работников, в связи с чем указал на отсутствие у истца оснований для взыскания в его пользу данной компенсации с ответчика, поскольку денежная компенсация морального вреда в связи с причиненными в результате ДТП телесными повреждениями может быть присуждена только лицу, которому непосредственно этот вред причинен.
Вместе с тем в соответствии со ст. 151 ГК РФ в случае, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
В силу ст. 1100 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности.
Пленум Верховного Суда РФ в п. 4 постановления от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" (с последующими дополнениями и изменениями) разъяснил, что объектом неправомерных посягательств являются по общему правилу любые нематериальные блага (права на них) вне зависимости от того, поименованы ли они в законе и упоминается ли соответствующий способ их защиты.
Моральный вред может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др. (п. 2 названного постановления Пленума Верховного Суда РФ). Перечень нравственных страданий, являющихся основанием для реализации права на компенсацию морального вреда, не является исчерпывающим.
В судебном заседании истец заявил о том, что требования о взыскании с ответчика компенсации морального вреда обусловлены тем, что его матери по вине А. был причинен тяжкий вред здоровью, в результате чего она попала в больницу, где находилась в тяжелом состоянии в реанимационном отделении, в связи с чем истец испытывал нравственные страдания.
Таким образом, предметом настоящего спора являлась компенсация морального вреда за причинение физических и нравственных страданий истцу, а не за нарушение принадлежащих Т. неимущественных прав.
Вместе с тем из содержания обжалуемых судебных постановлений усматривалось, что предметом рассмотрения суда данные обстоятельства не являлись, выводов относительно наличия или отсутствия причинения физических и нравственных страданий истцу в связи с приведенными им основаниями иска судебными инстанциями не сделано. Судебные постановления содержали лишь выводы об отсутствии правовых оснований для удовлетворения иска, поскольку тяжкий вред здоровью причинен Т. и нарушены были ее права, а не права истца.
Судебная коллегия также указала на то, что при новом рассмотрении дела суду следует поставить на обсуждение вопрос о привлечении к участию в деле лечебного учреждения, по вине работников которого в результате оперативного вмешательства наступила смерть Т.
Определение N 3-КГ13-2
3. Ограничение по политическим мотивам прав и свобод граждан, заключавшееся в лишении избирательных прав по социальному признаку, является основанием для признания таких лиц жертвами политических репрессий и их реабилитации.
А. обратился в суд с требованием о признании незаконным решения органа внутренних дел об отказе в выдаче справки о реабилитации членов его семьи, ссылаясь на то, что его отец и мать проживали в селе, занимались сельским хозяйством и в 1933 году были лишены избирательных прав за спекуляцию (торговлю мясом) и раскулачены с конфискацией всего имущества без выселения из населенного пункта. Письмом ответчика А. было отказано в реабилитации членов его семьи. С отказом А. не согласился и счел его незаконным.